«Нет более ценного опыта, чем обрести союзников в лице собственной семьи»

Сейчас мне 34 года, но я прекрасно помню, каково было быть пятнадцатилетним трансгендерным подростком. Каково было осознавать, исследовать, пробовать проявлять и объяснять другим собственную трансгендерную идентичность, когда и слово «трансгендерность» в русском языке еще особо не было в ходу, даже внутри сообщества — что уж говорить о компетентных специалистах, помогающих организациях и представленности в СМИ. Мы были инопланетянами, в которых совсем никто не верит.

Еще я хорошо помню, как непросто было моим родителям — и как непросто было мне с ними. Как много сложных решений всем приходилось принимать, как много стыда и страха преодолевать, как много терпения понадобилось и им, и мне для того, чтобы — сквозь конфликты, годы избегания и умалчивания, вины и неловкости — научиться видеть и уважать друг друга, и остаться семьей.

Слово «каминг-аут» я узнал от собственного отца. Не то чтобы ему легко давались мои каминг-ауты — но я знал, что если он справляется, то и я могу справиться. Может быть, ему было бы легче справляться, если бы он мог обращаться за поддержкой и обсуждать с кем-то собственные переживания.

Те времена были по-своему проще. Стигма и дискриминация, конечно, были, как и преступления на почве ненависти. Было много растерянности и чувства одиночества — из-за отсутствия доступа к знаниям, поддержке, языка, которым можно было бы описывать свой опыт. Но не было федерального закона о запрете «ЛГБТ-пропаганды», гомофобия и трансфобия еще не использовались в качестве столпов идеологии «традиционных ценностей» (да и идеологии такой еще не было), а сама мысль о том, что движение за права ЛГБТ могут объявить экстремистским, вызвала бы смех у любого (правда, мало кто знал аббревиатуру «ЛГБТ». Я вот не знал).

Мне повезло расти в свободной и мыслящей среде с гуманистическими ценностями, в чуть более свободное время. При этом — было ли легко в отношениях с семьей? С друзьями, с одноклассниками, однокурсниками, позднее — коллегами, которые знать не знали о существовании трансгендерных людей? Конечно, не было. Но, пожалуй, им тогда было проще, чем было бы в наше время, когда родителей подростков кормят пугающими мифами о «трансгендерах-извращенцах» с федеральных каналов, ЛГБТ-люди и те, кто нас открыто поддерживают, объявлены внутренними врагами, когда насилие и доносительство не только нормализовано, но и поддерживается государством, когда нашему обществу снова приходится воспитывать в себе двоемыслие.

Как психолог и как транс-активист, я за годы работы сталкивался с сотнями, если не тысячами историй о том, как трансгендерные люди оказались отвергнуты собственными родителями, собственной семьей. И это огромное горе. И для тех, кто оказались покинуты и выброшены из семьи, или вынуждены бежать от насилия в семье… и для тех, кто не смогли справиться с собственным страхом, стыдом, предубеждением — и таким образом потеряли родного человека. Такие разрывы оставляют огромный след. Что, если родителям, напуганным и растерянным каминг-аутом ребенка, было бы куда обратиться за поддержкой? Что, если разрыв не обязателен?

Я очень верю в семью и в ресурс семьи. Семья в её многообразии — это древнейший социальный институт. Благодаря тем опорам, которые закладывает в нас и поддерживает семья, благодаря взаимоподдержке внутри семей мы, люди, выживали в самые темные времена, во время войн, репрессий и диктатур.

Уже почти десять лет я веду образовательные тренинги: для врачей и психологов, для помогающих специалистов — по работе с трансгендерными людьми, для некоммерческих организаций и бизнесов — по гендерной инклюзии. Я знаю по опыту, что даже самые цисгендерные и самые гетеросексуальные люди могут стать нашими союзниками и союзницами, когда у них есть возможность не стесняясь задавать вопросы, делиться своими переживаниями и получать поддержку.

Еще я по своему опыту знаю, что нет более ценного опыта, чем обрести союзников в лице собственной семьи. Быть родителем — это огромный (и часто неблагодарный) труд. Быть близким для трансгендерного человека — тоже огромный (и часто небезопасный) труд. На второе наши родители не подписывались, но им приходится как-то с этим быть.

Трансгендерность наших близких — это данность, на которую мы повлиять не можем. Но как именно мы будем обращаться с этой данностью — это уже наш выбор. Я хочу помочь родителям (и другим близким трансгендерных людей) создать пространство взаимоподдержки, достаточно безопасное, чтобы вместе находить ресурс и опоры. А когда есть ресурс и опоры, то и свободы выбора чуть-чуть больше. А в наше несвободное время даже капелька личной свободы — это уже огромная ценность.

Я из тех, чьей семье повезло иметь достаточно сил, уважения друг к другу, знаний, навыков коммуникации и чувства безопасности, чтобы не отвергнуть меня из-за гендерной идентичности и сексуальной ориентации. Я очень хочу, чтобы таких семей было больше.

Дорогие родители, родственники и близкие трансгендерных людей! Чтобы иметь возможность поддержать близких, вам самим важно иногда получать поддержку. Приходите, пожалуйста, за этой поддержкой.

Легко не будет, но вместе будет легче.